Современное общество сильно поляризовано, настолько, что приверженцы разных сторон живут будто в параллельных реальностях, которые все меньше соприкасаются. И у каждой стороны своё описание мира, в котором для любого объективного факта и аргумента найдется субъективный козырь, или контраргумент, уводящий от реальности в область симпатий, антипатий, домыслов, предположений и фантазий.
При этом нетерпимость к другим мнениям настолько сильна, что люди просто стали исключать из своего окружения и информационной среды всех, кто выражает другую точку зрения. Таким образом человек оказывается в рафинированной среде, которая просто подтверждает его устоявшиеся мнения. Ну а социальные сети с их алгоритмами выдачи информации, еще больше укореняют такого человека в его взглядах, ведь он регулярно получает информацию, с которой он и так согласен. Эта информация успокаивает его, подтверждает его «хорошесть», даёт чувство сопричастности к целому обществу таких же людей, и «легализует» часть его негативных эмоций.
В такой искусственной информационной изоляции возникает устойчивая иллюзия, что собственное описание мира – это и есть сам мир.
Сложнее с теми, кто, имея какое-то общественное влияние, не выражает ни симпатию, ни антипатию одной из сторон. Такие люди раздражают крайних приверженцев, так как будучи за пределами основного нарратива полярных лагерей, они проникают в информационное поле обоих и не подтверждают описание мира крайних приверженцев, а иногда и противоречат ему.
В этом случае приверженцы доминирующего в этом обществе лагеря начинают требовать от этой «третьей стороны» явного осуждения, или одобрения. Иными словами, они хотят знать, ты свой, или чужой. Ты с нами, или против нас. Если против – тебя уже привычно исключают, отменяют, вытесняют, а если за – успокаиваются и используют твое мнение как ещё один аргумент в пользу привычного взгляда.
Это и есть пресловутая «культура отмены». Это и есть формы крайней поляризации общества. Они же – признаки психологических травм и внутренних конфликтов, которые вырвались наружу и стали внешними. И чем больше таких крайних тенденций, тем больнее общество.
Травмы и их исцеление – непростая, но весьма важная тема нашего времени, ибо сейчас наружу вышли целые пласты коллективных и личных травм человечества.
Думали ли вы когда-нибудь о том, что само по себе событие не является источником психологической травмы?
Одно и то же событие в двух разных людях может вызвать совершенно разные, порой даже противоположные, реакции с совершенно разным чувственно-эмоциональным наполнением. Один человек может полностью потерять самообладание, породив в своей психике разрыв, приводящий впоследствии к серьезным искажениям. Другой, благодаря этому же событию, может внутренне мобилизоваться и даже обрести большую целостность и ясность.
Такие весьма разные реакции можно видеть даже среди тех, кто оказался в условиях непосредственной угрозы их жизни. А в чем разница? Почему событие одно и то же, а последствия противоположные?
Если грубо и без деталей, то ответ таков: у одного в отношении происходящего была позиция сопротивления: мир не должен быть таким, это неправильно, должно быть иначе. У другого было принятие реальности как есть, даже если событие было неблагоприятным, или опасным: может быть это событие аморальное, несправедливое, жестокое или ещё какое-то, но оно случилось, оно – уже факт, и оно – часть жизни. В первом случае из-за собственного сопротивления происходит перегрузка психики и невозможность адаптации к реальности, во втором – эта адаптация происходит и расширяет опыт человека.
Это касается любой психологической травмы. Чем сильнее сопротивление реальности – тем глубже травма, ярче боль и сильнее искажение восприятия.
Так возникают целые слои искаженных взглядов – одни поверх других. Так человек закрывается от реальности в скорлупу из своих представлений и существует будто в яйце, на скорлупу которого он проецирует свою версию реальности. Там у него «свое кино» со своими героями и антигероями, своей драмой и болью, причины которой он переносит на внешний мир. Реальная же причина его боли коренится в его собственном сопротивлении, непринятии того, что есть, или того, что было.
Возможно многим это покажется сильным упрощением, но я пытаюсь заглянуть в самый корень.
Если человек обнаружил себя в какой-то жесткой нетерпимости, подкрепленной сильными эмоциями, то это ему самому должно сигнализировать о наличии травмы и расщеплении психики. Если цель исцелить себя, стать более целостным и настоящим, то любая жесткая позиция – это повод начать видеть своё напряжение, осознать своё несогласие с чем-то фактическим в этом мире, и понять, что на свои взгляды, связанные с этим напряжением, нельзя сильно полагаться, ибо они искажены травмой.
Признать свою травму и порожденные ею искаженные интерпретации – это уже прорыв, и это самое начало исцеления, за которым могут последовать и другие шаги.
Как вы думаете, много ли таких травмированных людей в современном обществе?
На мой взгляд — подавляющее большинство. Массовая поляризация в обществе — это говорящий об этом признак. Почти все мы живем в подобии яйца, которое я описал. Разница между людьми, заключенных в такие яйца, лишь в толщине скорлупы и осознании своего положения. Одни занимаются укреплением скорлупы своего яйца; другие же выросли достаточно, чтобы ощущать, что внутри яйца им уже тесно, что скорлупа не только защищает, но и сильно ограничивает.
Эго человека сформировано вокруг психологических травм, порожденных неприятием. Можно сказать, что описанное яйцо (на англ. egg) – это и есть эго. Через полярности и противопоставления себя другим это яйцо укрепляется изнутри.
Является ли эго — негативным явлением? Очевидно нет, так же как и яйцо для цыплёнка. Когда цыплёнок будет готов, он вылупится из своего яйца, чтобы видеть вещи как есть и вступить в другую стадию своего развития.
Некоторые отмечают, что люди в пространстве бывшего СССР куда более травмированные, чем, скажем, на западе.
Я согласен с этим наблюдением, но так же хочу сказать, что травма — это сжатый, запакованный потенциал. И что у наших людей потенциал больше. Вопрос лишь в том, чтобы смочь его распаковать.
