Уже который вечер на небе лунный серп соседствует с яркой Венерой. И оба светила будто соревнуются в яркости.

Не каждый знает, что Венера и Утренняя Звезда — это одно и тоже небесное тело. Но ещё меньше людей знает латинское название этой самой яркой «звезды» ночного неба. Так вот, имя ей Люцифер, что в переводе: Светоносный, или Несущий Свет.

Знакомое имя?

Да, Люцифер — это одна из самых противоречивых фигур в человеческих мифах. И многое в них перевёрнуто с ног на голову. Для одних он падший с небес архангел, которого отождествляют с Сатаной и считают причиной всех бед человеческих, для других — сущность высокого порядка, которая спустилась с высоких измерений, чтобы помочь людям вырасти из своих маленьких штанишек. И как же помочь деткам быстрее повзрослеть? Да просто — создать им препятствия, преодолевая которые они разовьются и станут сильнее. Но большинство деток предпочитают обвинять своего тренера и его тренажёры.

Это живая мифология.

Забавно другое. В Молдове и Румынии во всех школах разбирают стихотворение классика молдавской и румынской литературы Михая Эминеску под названием «Лучафэрул». И мало кому приходит в голову, что Лучафэр — это и есть Люцифер. Это просто молдавское звучание этого латинского имени.

Мне было любопытно прочитать это стихотворение во взрослом возрасте. И оно сейчас видится мне весьма интересным и не таким плоским, каким его подают в школах. Да и не детское оно совсем.

Эминеску писал о Люцифере со знанием дела. И не случайно исследователи Эминеску подозревают, что он кодировал свои произведения, вкладывая в них дополнительные смысловые слои. И так же не случайно его подозревают в причастности к масонам, о которых сейчас мифов ещё больше, чем о Люцифере.

И всё же забавно, что в двух ортодоксальных христианских странах во всех школах читают о Люцифере и не понимают этого. Хочешь хорошо спрятать что-то — положи это на самое видное место.

А я пока оставлю здесь несколько отрывков:

И в возмущеньях звёздных сил,
Как в первый день творенья,
Он зрит – бесчисленных светил
И светочей рожденье.

Они текут, заполнив высь
Волною моря млечной.
Стремленьем, воплощенным в мысль,
Он входит в мир предвечный.

Ведь там, где он стремит полет,
Для взора нет границы,
И тщетно время из пустот
Пытается родиться.

Ничто – лишь вечной жажды власть,
Лишь сила поглощенья.
Тьма, как зияющая пасть
Незрячего забвенья.

…

Я иль другой – не всё ль одно
Тебе, о персть земная?
Влачите бедный свой удел –
Земное ваше счастье.
А у меня иной предел:
Бессмертье – и бесстрастье.

(Перевод Александра Бродского)